Замечу: история «вхождения» на самом деле продолжалась до 2000 года, так как, только закончив с ЮКОСом в «прежних границах», мы начали интеграцию ВНК (это еще несколько крупных населенных пунктов и более 40 000 сотрудников), а затем — Ангарская нефтехимическая компания (еще один крупный город — Ангарск, еще одно гигантское предприятие, еще целый ряд регионов, инфраструктурное благополучие которых зависело от нас).
Но надо понимать ситуацию — все остальные рискуют всем своим имуществом, все остальные 100 % «внутреннего ресурса» тратят на общий бизнес, а здесь как бы отдельный «хуторок». То есть если все хлопнется — всем начинать с нуля, а у одного — свое «хозяйство», да еще на которое он тратит свое время сегодня. Обидно.
Не раз, и не два, и не три в жизни Ходорковский подтверждает правоту легкомысленного тезиса: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». Все, кто его знает, считают, что Ходорковский умел считать на шаг вперед. Некоторые говорят, что на несколько шагов вперед. Он опережает конкурентов, что у некоторых из них, как мне рассказывали, вызывало устойчивое чувство зависти. Ходорковский рисковал — и делал рывок вперед, хотя всякий раз мог потерять все. Его друзья смеются, когда я спрашиваю: «А вы никогда не хватались за голову и не говорили себе: „Блин, во что мы ввязались“?», потому что в этом состоянии они прожили большую часть своей жизни в бизнесе.
Я ожидал менее «эффектных» ходов — обычного ареста во время допроса в Генеральной прокуратуре.
Спустя годы Егор Гайдар скажет: «Знаете, я не имел отношения к залоговому аукциону. Мне не нравится, как были проведены залоговые аукционы. И тем не менее… я скажу одну вещь, которую важно понимать. Перед залоговыми аукционами в российском правительстве обсуждался вопрос о том, что мы будем делать, когда — а это неизбежно по тенденции — Россия перестанет быть экспортером нефти и станет импортером нефти. Это планировалось на 2000 год. Тогда же обсуждался вопрос о том, что делать с Нижневартовском, когда добыча нефти на „Самотлоре“ остановится в 2000 году. Что делать с 200-тысячным населением города? Вот когда мы приватизировали нефтяную отрасль, в том числе с помощью залоговых аукционов, у нас возникла другая проблема: что делать с таким быстрым ростом добычи нефти, которая создает нам проблемы, скажем, в переговорах с ОПЕК, которая говорит нам: „Почему же вы так быстро наращиваете свою долю на рынке?“ Вот это про залоговый аукцион. Еще раз подчеркиваю, мне не нравится, как были проведены залоговые аукционы. Но результатом их стало то, что мы от экономики, в которой нефтедобыча стремительными темпами падает, буквально, почти сразу, перешли в экономику, где нефтедобыча стремительными темпами растет. Вплоть до „дела ЮКОСа“ После того как мы решили ренационализировать часть нефтяной отрасли, проблема с ОПЕК исчезла, потому что темпы роста нефтедобычи упали в пять раз. Как раз с того момента, как мы решили, что лучше ренационализировать часть нефтяной отрасли».