Леонид Невзлин: Передо мной сидел человек, который мог состояться по комсомольско-партийно-административной линии, который уже был секретарем комсомола огромного, по-моему, шеститысячного института — Менделеевки — и который имел до этого некий выбор, куда идти.
Так что если и был чей-то «интерес», то он лежал исключительно в сфере «освоения бюджетных капиталовложений», а не высокой политики.
Такие «профессиональные» консультации не очень сложны, как это ни смешно. Большая часть судей знает УК, УПК и пару решений пленумов Верховного суда — «О судебном приговоре» и «О назначении наказания». Да и то знают плоховато. Поэтому предсказать их возможные ошибки — дело несложное и практически безошибочное. Как и найти огрехи в приговоре, позволяющие обоснованно составить кассационную жалобу.
Отсутствие институтов гражданского общества (устоявшихся институтов) привело к тому, что люди оказались разобщены.
Заголовок «Коммерсанта» на следующий день: «Пришли за сиротами. Генпрокуратура обезвредила лицей от компьютера». Это очень характерная деталь всех обысков по «делу ЮКОСа» — изымали серверы и компьютеры, старые и новые, любые. Видимо, потому, что бумажного оборота документации в ЮКОСе практически не было, они давно и успешно одними из первых в стране перевели весь документооборот на электронные носители.
За кого стал бояться — это за своих, когда в Forbes напечатали, что богат.