Пошли дальше. В месте впадения Юрюзани в Павловское водохранилище река перегорожена сетью из мощных якорных цепей: по водохранилищу ходили пассажирские суда на подводных крыльях (типа «Заря»), и для них крайне опасным могло быть столкновение с «топляком» (это бревно, пролежавшее годы в воде, плавает практически под водой, как правило, в наклонном состоянии — один конец близко к поверхности воды). Но сеть не спасала — топляки в водохранилище все равно попадались.
«Трудящиеся Кронштадта решили более не поддаваться краснобайству коммунистической партии, называющей себя якобы представительницей народа, тогда как на деле выходит совсем наоборот. Местные коммунисты признают свои ошибки… Предлагаем всем немедленно присоединиться к Кронштадту, дабы общими усилиями достичь долгожданной свободы».
«Наряду с сокращением рабочего дня увеличится продолжительность ежегодных оплачиваемых отпусков трудящихся…
Один литературный критик, писавший об этой повести, вспоминал: «Не случайно на Кавказе один из армейских офицеров соглашался стать председателем колхоза, как он заявил, только при одном условии: чтоб райком партии три года мне не помогал…» Но добиться этого практически невозможно: тонкие нити красной руководящей плесени везде.
Сказано — сделано. Катапульту выкинули. А ведь она была нужна не только для посадки! Поскольку полеты были крайне опасным мероприятием, особенно в первые 20 секунд после старта, конструкторы предусмотрели экстренное катапультирование космонавта по команде с Земли, если вдруг на взлете что-то пойдет не так. Изъятие катапульты лишало «пассажиров» всяких шансов на спасение в случае взлетной аварии и уменьшало их шансы на спасение при посадке. Еще больше понижало шансы космонавтов на выживание отсутствие скафандров. Даже в легких курточках они помещались в одноместной капсуле буквально сидя друг на друге. А в случае разгерметизации ничто бы их не спасло…