- Раздрай, - впервые за всё время я открываю рот.
На его глазах потаённое судно продержалось под водой сорок минут и прошло за это время как минимум более километра. Точнее сказать он не может. По моим прикидкам -- два.
- Игра, где они примеряют на себя разные роли -- часть жизни всех детей, - стараюсь быть обтекаемым, потому что вижу колебания собеседника.
К затее моей все привыкли и мода на потаённое судно прошла. Чудак-изобретатель сделался частью местной жизни, понятной и давно всем знакомой достопримечательностью. Дела кабацкие у моих хозяев шли ровно и о "ликвидации бизнеса" речи не шло. Макар продолжал считать, что тому причиной небольшие оригинальности в меню и необычный репертуар музыкантов, и продолжал относиться ко мне как к родственнику, присутствие которого весьма пользительно.
- Пётр Семёнович, четыре часа прошло, - протяжный зевок в загубник. Да уж, досталась Макарову вахта. Кажется, подобный вид пытки называется сурдокамерой. Это когда тишина и ничего не происходит.
Божественно. Что-то внутри словно оседает. Сижу и прислушиваюсь к собственному телу. Голова болит по-прежнему, но ровнее. А вот и подушка. Вытягиваюсь на животе и замираю. Мне всё ещё плохо, но уже не так беспробудно, как несколько минут назад. На этой мажорной ноте и смыкаю глаза.