Не судьба. Звук взрыва слышен отчётливо.
Меняются вахты. Волнение в три балла покачивает лодку. Мы сейчас глубоковато осели, поэтому корпус стремится выпрямиться быстрее, чем хотелось бы. Если не поберечься -- можно приложится выступающей частью тела об твёрдое и угловатое, какового у нас более, чем достаточно. "Танковые" шлемы, наколенники, налокотники -- это отнюдь не лишние детали туалета. Их выкройки начертаны кровью.
Вообще-то отношение к вероятности собственной гибели у меня довольно спокойное, однако Степан Осипович может огорчиться, если я не доложу ему о том, что видел. Да и Сашку Клёмина никто не выучит кататься на подводной лодочке. Лучше бы мне посторониться, уйти с дороги этого ворчуна.
Мы стоим в видимости острова не компактной группой, а каждый сам по себе. "Веста" и "Аргонавт" на якоре, а "Великий князь Константин" и подводные лодки лежат в дрейфе. Все несут стояночные огни. Ночь, как я уже поминал, лунная, то есть видимость отличная. Ветер слабый, приятный, привносящий небольшое облегчение в назойливую устойчивую жару, надоевшую всем хуже горькой редьки (запасы которой в кладовых, увы, уже исчерпаны, и ни капли она никому не надоела).
- Садись, Семёныч, в ногах правды нет -- Нилыч, заряжающий, приглашает меня в коридор входа в надстройку.
Ну да мы нынче люди военные, наше дело -- прилежание проявить.