- Что же, Илья Николаевич. Ничего сложного в этом нет, - сказал, и молчу. Не хочу делать ход. Нарочно строю разговор так, чтобы мне предлагали, а я выбирал.
Приём балласта до минимальной положительной плавучести.
Фонарь я сделал из четырех стекол. Три трапецевидных -- вперёд и в бока, и одно прямоугольное сверху. Сзади всё равно стоит шарнир люка, сквозь который ничего не разглядишь. Стёкла эти я посадил на прочную деревянную раму, отчего в моём распоряжении остались скромного размера овальные окошки. Сам же люк после закрытия приходилось крепить струбцинами. Я сразу на них рассчитывал, так что сошлось нормально.
Гости мои переглянулись, но что выражали их взгляды, я так и не понял.
Вот так, одно дело за другим. Сашка Клёмин с тюком ветоши в руках ждёт, когда на нём закрепят дыхательный аппарат. Брр. Потом всю эту гадость в виде грязном и вонючем попрут в гальюн - уж я-то знаю, что случается с аккумуляторами после подобных воздействий.
А вообще-то как-то всё вокруг затихло. Корабли от причалов никуда надолго не убегают, Нилович заходил - ничего не рассказал. Всё больше нашими делами интересовался. Да, еще привёл корабельную козу. Сказал -- подарок от команды и господ офицеров. Дуся была рада. Они ведь небогато живут. То есть, теперь уже мы. Живём. Она швея-надомница, заработок у неё невелик, так что молоко лишним не будет.