Разговор закончился, а Данил еще долго размышлял над словами Деда. Легко сказать — воспитывать! А как? Если с утра не то что под ледяную воду из скважины сунуться, а только подумать об этом стоит — и уже инеем покрываешься! И все-таки дед, бывший прирожденным педагогом, взял внука за живое — Данилу во что бы то ни стало захотелось доказать, что он сможет.
— На кучу дерьма, говорю, похож! — чуть повысил голос Данил. — Я в этой штуке прямо перед носом у патруля войсковых валялся, в трех метрах — и не заметили! Так что не дрейфь, прорвемся… Готов? Попрыгай! Все. Выдвигаемся.
Переговорщиков было четверо. Они двигались прямо посреди улицы, без брони, без шлемов, в одних только черных демроновых костюмах и с автоматами в руках. Один из них нес длинный шест, на котором вяло трепыхалось белое полотнище простыни. Данил, увидев это шествие из окна, усмехнулся — запросив перемирия, объединенные силы войсковых и вокзальных расписались в своем бессилии. Получив отпор по всем возможным направлениям, противник решил искать иное решение своей топливной проблемы.
— Илья — обезболивающее коли! — раздался сбоку бешеный рык полковника. — Вы че, ребятня, охерели?! Спецназ, вашу мать, недоделанный! Охрана периметра где?! А если следом замыкающие идут?! Да вас тут всех нахрен положат! Устроили цирк! По местам, живо! Тандемы — западный сектор! Дуремар, Порох — восточный! Остальные — рассредоточились! Щенки!..
Народ, услышав такую цифру, загудел, зашушукался. Еще бы, сотня с гаком метром вниз — не шутки!
Полковник облачался. Кивнув воспитаннику на лежащий рядом костюм, он продолжал отдавать инструкции подоспевшему Герману, одновременно с этим застегивая «крокодильчики».