— И вот еще что, Даня… — с порога, глядя прямо ему в глаза, сказал отец Кирилл. — Запомни напоследок: право сильного — это палка о двух концах. И если ты поступаешь по праву сильного с другими, то будь готов, что однажды так же поступят и с тобой.
— Нет у меня столько, — буркнул он. — Знал бы, что появитесь, — собрал бы месяца за три. А так незачем было.
— Угу. Прямо жунгли, мля, — поддакнул Ломоть. — Ты поглянь, Мих, че творится-то. Папуа-Новая Гвинея, ёп!
— Что верно — то верно. Жадность людская этот мир в пучину ввергла, жадность людская его и погубит. Окончательно погубит. Вот и вас жадность обуяла. Что ни говори — а грабительство это, алчность… Смертный грех!
— Дед, а ты где жил-то? — загорелся Данил. — Ты мне и впрямь говорил, что около вокзала рядом тут! А я и забыл совсем!
Поднимая тучи снежной пыли, ребята рвались к «Октябрю». Казалось бы — рукой подать, только через улицу перейти, однако проклятые сугробы мешали, тянули за ноги, замедляли движение. Ноги проваливались по колено, увязали, да еще и чулки от ОЗК болтались, норовя слететь, не давая быстро вытянуть ногу и сделать следующий шаг.