— Да точно тебе говорю, не гоню! Стою на крыльце, покуриваю себе. Идти надо — а не идется, и все тут. Ну не хочу от вокзала уходить! Жара еще, народу мало, и все в вокзале, там хоть прохладнее. И тут по громкой на всю площадь — ГО, там, воздушная тревога, туда-сюда… И, прикинь, главное, люди-то, кто на площади стоял, — внимания ноль! Так только, головы приподняли, слуханули, покрутили по сторонам. Видят: никто никуда не бежит, — ну и опять своими делами занимаются. А меня кондратий как токнет — ой, не то чё-то… Ну я бочком, бочком — в вокзал… А тут менты мимо меня — фр-р-р-р — как кролики. Тут уж я и смекаю — в натуре лажа творится. За ними! В вокзал-то забегаю — тоже народ стоит, переглядывается. Ну а когда уж ментов увидели — тут уж просекли ситуацию. За ними ломанулись… Как я в бомбарь прорвался — не помню. И не вспомню уж, наверное. В башке только стучит — Люська, Люська, как там Люська-то моя… Так и не видал с тех пор и не знаю ничего. Оно, конечно, не я один такой, да только от этого-то не легче…
Акелла постарел и ослаб — но он не промахнулся в своем последнем броске. Уж в чем, в чем — а в этом он был уверен. Братство гарантировало ему то, чего он так желал. Полковник знал — теперь завтра точно будет лучше, чем вчера. Впервые в своей жизни он заключил сделку, и первый шаг согласно пунктам этого договора был выполнен — Убежище покинули самые сильные, самые боеспособные его защитники.