Брат и сестра подступили ко мне с двух сторон.
Снова пробежала общая рябь удивления, но королевский приказ есть королевский приказ, и разные придворные отношения возымели действие, окружающие стали отвешивать поклоны и делали реверанс трону и шли на выход.
Генерал вытянулся, словно палку проглотил.
— Будь откровенен, малыш, — сказал я себе в лучшей своей имитации Ааза. — Ты многим обязан своему старому учителю.
— Пока… но не надолго. Видите ли, я вычислил для себя, что здесь вышло наперекосяк.
Все четверо борцов пользовались одной раздевалкой, и когда мы вошли колонной по одному, они выжидательно подняли головы.