Очень интересные воспоминания оставил генерал Сергей Матвеевич Штеменко. На одном из приемов его заинтересовал… графин, который стоял перед Сталиным. Это был удлиненной формы очень красивый хрустальный сосуд с бесцветной жидкостью и запотевшими боками. По словам генерала Штеменко, Сталин перед ужином обычно выпивал одну-две рюмки коньяку, а потом пил только сухое грузинское вино. И вот что заинтриговало автора мемуаров: Сталин наполнял бокал на три четверти вином, а остальное, не торопясь, добавлял из того самого хрустального графина.
Почти вся эта одежда была уничтожена немцами при отступлении или попала к нашим солдатам. Немного перепало и солдатам вермахта: «Счастливчики из 101-й пехотной дивизии вермахта, которые попали на склад, уходили в таком виде, словно им нужно было выступать в цирке, а не идти на передовую». А нормальной теплой строевой одежды почему-то на этих германских военных складах не было. Согласитесь, что в полусапожках для коньков не очень удобно идти в атаку, а в дамских пальто солдатам не только странно, но и несколько прохладно сидеть в окопе. Но то, что пишет немецкий писатель о снабжении окруженных войск фельдмаршала Паулюса, вообще выглядит скверным анекдотом. В окруженные под Сталинградом германские части снабжение доставляют самолетами. Каждый день грузов прилетает меньше, чем нужно. В первую очередь нужны патроны, амуниция, продовольствие и горючее. В войсках уже начинается голод, есть острый дефицит бензина и оружия. И вот на аэродромы вблизи Сталинграда садятся германские самолеты, пробившиеся сквозь мороз, русские зенитки и истребители. Что за груз они доставили в котел? Пять тонн леденцов! Несколько дюжин ящиков презервативов! Прилетают следующие два самолета. Они нагружены майораном и перцем. Четыре тонны специй. Садится следующий пилот. Что за груз? Пропагандистская литература и плакаты. Тонна целлофановых защитных пакетов для ручных гранат. Самих гранат нет. Зато есть шнурки для ботинок. И опять… перец!
Тридцать раз Сталин поднимался, чтобы выпить за здоровье присутствующих русских. Каждый раз он поднимал тост за одного из них. Молотов, Берия, Булганин, Ворошилов, Микоян, Каганович и т. д., народные комиссары, были первыми, к кому обратился маршал, которого здесь называли Хозяин. Затем он перешел к генералам и чиновникам. Говоря о каждом из них, Сталин с пафосом указывал на его заслуги и его должность. При этом он постоянно превозносил величие России. Например, он восклицал в адрес командующего артиллерией: «Воронов! За твое здоровье! Ведь ты отвечаешь за развертывание на полях сражений наших артиллерийских установок. Благодаря этим установкам мы крушим врага вдоль и поперек по всей линии фронта. Давай! Смелей со своими пушками!» Обращаясь к начальнику штаба Военно-морского флота: «Адмирал Кузнецов! Не все знают, на что способен наш флот. Потерпи! Однажды мы покорим все моря!» Окликнув авиаконструктора Яковлева, разработавшего прекрасный истребитель «Як»: «Приветствую тебя! Твои самолеты прочесывают небо. Но нам нужно еще больше самолетов и еще лучше! Тебе их делать!» Иногда Сталин смешивал похвалу с угрозой. Он взялся за Новикова, начальника штаба Военно-воздушных сил: «Ты применяешь в деле наши самолеты. Если ты их применяешь плохо, ты знаешь, что тебя ждет!» Указывая пальцем на одного из своих помощников, он сказал: «Вот он! Начальник тыла. Его задача доставлять на фронт технику и людей. Пусть постарается как надо! А то повесим, как это у нас в стране принято».
– Что делать? Будем работать, – невозмутимо заявляет глава СССР.
Со слов моего деда Губасова Николая Архиповича (1918–1985) и отца Губасова Николая Николаевича (р. 1949). Дело было под Сталинградом. Где-то было очень много самолетов, но не было экипажей, тогда Сталину сказали, что летчики есть, а стрелков не хватает. И Сталин сказал, чтобы летели так, стрелков на фронте найдут. Со слов дедушкиного однополчанина, они достаточно долго стояли в накоплении сил перед Сталинградской битвой. И когда их построили и приказали добровольцам сделать шаг вперед, этот шаг вперед сделали скорее из любопытства. Вслед им еще говорили, что упадете с верхотуры – костей не соберете. В итоге дед дошел до Берлина, несколько раз экипаж шел на таран, несколько раз самолет был сбит, дважды приземлялись в тылу на территории противника, переходили линию фронта. А оставшиеся… Удар пришелся на их место дислокации… Если я ничего не путаю, то от очень большого количества народа осталось человек десять-двенадцать… Дед очень переживал, что оставил товарищей погибать…
В первый послевоенный год министр финансов А. Зверев, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил соответствующую докладную записку и представил ее Сталину. Тот попросил пригласить к нему Зверева.