Смертью жены Сталин был потрясен. Он говорил, что ему самому не хочется больше жить. Его даже боялись оставлять одного. Об этом написала его дочь Светлана. Об этом же рассказывал Вячеслав Молотов, который несколько раз в своих беседах возвращался к самоубийству супруги Сталина.
– Может случиться, – продолжал Сталин все тем же мрачным тоном, – что генерал Морган сочтет операцию подготовленной, но после назначения командующего, который будет отвечать за осуществление этой операции, окажется, что командующий сочтет операцию неподготовленной. Должно быть одно лицо, которое отвечало бы как за подготовку, таки за проведение операции…
Лондон предлагал отправить наши подкрепления не в Бейрут, а в Александрию на торговых судах, которые предоставят в наше распоряжение британские службы. Не было сомнений, что при таких условиях наши солдаты никогда не прибудут к месту назначения.
И много лет Засядько возглавлял нашу угольную промышленность…
– В том-то и дело, товарищ Сталин, что за все годы совместной работы это – первый случай. Я никогда и мысли не допускал, что с ним может быть что-либо подобное.
Нужно было подключить 2-й Украинский фронт, провести перегруппировку войск, пополнить войска Ф. И. Толбухина резервами. Посоветовался с Федором Ивановичем, он поддержал меня, и я решил позвонить в Ставку с его КП. И. В. Сталин не соглашался со мной, упрекая нас в неумении организовать действия войск и управление боевыми действиями. Мне не оставалось ничего, как резко настаивать на своем мнении. Повышенный тон И. В. Сталина непроизвольно толкал на такой же ответный. Сталин бросил трубку.