Троцкий дернул вверх бородкой, приподняв плечо, и снова крепко задумался, потирая пальцем переносицу. И пришел к какому-то решению — его глаза задорно сверкнули.
— Ты, Павел Николаевич, двадцать лет назад девку обрюхатил в Забайкалье. Дите ведь бросил, а мать в горячке померла. Гриця, как ты и желал тогда! Так что не шутковал я…
— Да, Константин Иванович. Ваши предложения я немедленно передам кому следует. И еще одно, — Мойзес замялся на секунду, но, вскинув голову, продолжил звонким голосом: — Сейчас мы союзники, в этом я теперь полностью уверен. Пусть и временные. А потому должен вас предупредить — в Сибири давно зреет монархический заговор. Переворот намечен на ближайшие дни. Вас и Вологодского ждет смерть…
И все этот Вологодский и Арчегов, устроили тут независимую Сибирь, на Россию наплевали. Ничего, сегодня эта лавочка прихлопнется, и вместо мира с красной сволочью начнется война до победного конца. И на этот раз белые победят. И достигнуть этого не так и сложно!
— Согласен! И тысячу вагонов, как мы уже договорились, — Троцкий ответил чересчур быстро, и Арчегов понял, что его провели, как последнего лоха. Председатель РВС явно рассчитывал на меньшую сумму, потому и торговался настолько яростно. Хотя обе договаривающиеся стороны сильно поторапливало время.
— Худо дело! Тогда мы отплываем немедленно. Иду кораблями на полном ходу, транспорты не жду! — Смирнов чуть не подскочил на месте, зачастил словами от возбуждения.