— Даже прихожан в церковь не пускают, — Степанов усмехнулся, поправив фуражку. — Только к чему большевики эдакое представление устроили? Не понимаю! Даже в храм за нами пошли, головы обнажив…
На другой стороне вытянулись три трехэтажных здания и небольшой дом в два этажа с флигелем, что почти перекрывал улицу, делая тупик. Дом напротив усадьбы заняла охрана из вечно молчаливых латышей, остальные оставили за жильцами.
Командир 27-го кавполка 10-й кавалерийской дивизии 2-й конной армии Константин Рокоссовский с усмешкой смотрел на закрашенное зеленое пятно на борту броневика. Белой краской там было нанесено всего одно слово — «Даешь». И пятно на месте когда-то манящего слова «Варшава».
Мойзес небрежно открыл пододвинутую к нему папку и стал быстро проглядывать тонкую стопочку листов. По мере чтения его лицо приняло неописуемое выражение, он даже расстегнул воротник белой рубашки — дыхание в горле сперло из-за вставшего комка…
— И еще одно: наши егеря опознали одного из «пулеметчиков», — Насонов почти прошептал.
Арчегов скосил глазом — со всех сторон их обступили алые черкески кубанцев, с серебряным шитьем бывшего императорского конвоя. Эта самая привилегированная часть гвардии была заново воссоздана, и ее смотр он проводил сразу по прибытии в Екатеринодар.