В комнате воцарилось многозначительное молчание. Генерал Арчегов машинально выудил из пачки папиросу, забыв о данном в подворотне зароке. Тут поневоле закуришь…
— Господа, вы в своем уме? Простите меня, но устраивать побоище в городе я не позволю! Это же страшнее декабря семнадцатого года будет! Даже в прошлогоднем декабре почти без крови обошлось. А тут такое может быть, — Пепеляев-старший вскочил со стула, даже стекла очков, как показалось всем, гневно засверкали. — И вы о таком спокойно говорите?! А уверены ли вы, что ваши солдаты и казаки выступят против законного монарха? Ведь как ни крути, но Михаил Александрович избран Земским собором!
— И что? Как они отнеслись? — Вологодский спросил с интересом, даже стекла очков блеснули.
Троцкий дробным смешком поддержал генерала — циничная шутка ему понравилась. Теперь он знал, что с военным министром можно «сварить кашу», и на любой вкус. И отбросил дипломатию в сторону.
Генерал сильно недолюбливал своих коллег, перешедших из русской армии, которых прозвали «православными». Они буквально заполонили Войско польское, заняв больше половины вакансий на уровне командиров дивизий и бригад.