В глазах Шмайсера запрыгали бесенята — любил немец вопросы задавать и этим приемом часто пользовался, провоцируя собеседника на искренние ответы.
— Так это чудненько, Феликс Эдмундович. Нужно немедленно поместить в газеты наши соболезнования. И подчеркнуть, что враги хотят уничтожить и диктатуру пролетариата, и молодую сибирскую «демократию». Нужно расколоть их, всех перессорить! А потому вы, Лев Давыдович, и вы, Феликс Эдмундович, немедленно поезжайте к Вологодскому и Арчегову. Выразите соболезнование, обговорите совместное расследование этого преступления. Организацию траурных мероприятий возьмите на себя, Феликс Эдмундович. Она должна стать впечатляющим торжеством — тогда сибиряки будут напрочь оплеваны другой белой контрой и «союзниками». Ну и, конечно, это главное — подписание мирного соглашения. Это для нас сейчас самое архиважное дело, батенька…
— Все заводы у красных, запасы боеприпасов и снаряжения у них же, и главное — 100 миллионов населения подконтрольны Советской власти. Понимаете вы это?! Подавляющее большинство жителей тех мест сейчас за них полностью и с потрохами.
— А ты этого добиваешься?! А ты думаешь о том, что для нас будет потом полнейшая задница?!
— У нас тоже были назначены учения, ваше высокопревосходительство! — Оглоблин спрятал пока неуместную усмешку, говорил нарочито серьезно, блюдя дистанцию. — Только утром, так как у вас с полудня. Вот и вышла несогласованность, Семен Федотович. Флотилией командует контр-адмирал Смирнов, а бронепоездами и прибывшим из Верхнеудинска Селенгинским уланским полком генерал-майор Семенов. Да, кстати, совсем забыл сказать — вдоль Ушаковки идут занятия 1-го Маньчжурского батальона майора Огаты и моих казаков. Там без малого полтысячи конных и пластунов. Командует маневрами генерал-лейтенант Пепеляев, который, презрев ранение, решил лично присутствовать на них!
— Нет, господин генерал! Нам передали текст по телеграфу, — в голосе Председателя реввоенсовета проскользнуло легкое пренебрежение, будто тот не сомневался в солдафонстве и тупости военного министра.