— Заладил ты, как кукушка. Потому и не сказал, что твой отец нас из пулемета резал!
Вот только сил у истерзанного осколка белой России не было, так же как и могучего флота. Вечным сном застыли лучшие броненосцы: «Три святителя», «Святой Пантелеймон», «Евстафий» и «Иоанн Златоуст» — и хода дать никогда не смогут, и пушки приведены в негодность. Ремонтировать их накладно, да и не нужно по большому счету. Век броненосцев прошел с появлением дредноутов.
— Вы точно рассчитали время в своих планах, генерал. Японцы как раз подойдут к началу июня, когда окончится срок перемирия. А если учитывать ваши с ней военные соглашения…
От современных турбинных крейсеров «старик» уйти не сможет, и отбиться от них ему затруднительно — броневой пояс отсутствует, пушки расстреляны. И в качестве учебного корабля не нужен, в строю имеется его собрат «Адмирал Корнилов», что в прошлом году еще «генералом» был назван. Тот при закладке носил имя «Очаков», но в 1905 году лейтенант Шмидт изменил присяге и поднял на нем красный флаг.
Вологодский меланхолично помешивал серебряной ложечкой горячий чай, исходящий паром в железнодорожном казенном стакане с массивным серебряным подстаканником. Председатель Совета Министров думал, а оттого не замечал, что кусок колотого сахара, брошенный в крутой кипяток, уже давно растворился.
— Как ты красишь, камераден?! Это только краску расходовать! И слой толстый, неровный, и капель много! Давай покажу!