Такая же отчаянная решимость была написана на лице Фомина — впервые он готов был вытрясти из приятеля душу за такую подставу. Ну ничего, главное, чтобы у Мики хватило терпения выслушать в свой адрес нелицеприятные слова, а там можно будет спокойно извлечь уроки из конфузии.
Но собеседнику не предложил — велика честь. Тот это понял, но обиды не выказал — еще чего?! Достал свои папиросы.
— Так мы что, на своих паровозах еще и пшеницу к вам гнать будем? А у советской власти морда не треснет? Семь миллионов пудов — это десять тысяч вагонов, целых двести эшелонов! Это ж сколько нам паровозов до Екатеринбурга гонять нужно?
Высоко скакнул по служебной лестнице. И шутка ли — командир бакового орудия, а их на эсминце всего два, да к тому же в будущем самого мощного корабля маленькой Сибирской флотилии.
— Конечно, — пожал плечами Шмайсер, но Фомин, знавший своего молодого приятеля достаточно времени, заподозрил неладное. Слишком нарочитым было для него такое равнодушие.
Главком Каменев, тоже из «бывших», поправил пальцем длинные усы, искоса, с укоризной во взгляде, посмотрел на предреввоенсовета, который прекрасно понял, где здесь «собака зарыта».