— Пусть так. Но на Казарминской, в бывшей 1-й школе прапорщиков, чуть ли не две сотни государственной стражи. Им до здания правительства добежать пять минут. Это же МВД, они только Пепеляеву подчиняются. И не забывай — Белый дом, где будет Мики, на той же Большой улице, в трехстах шагах. А если они…
— Сто! И ни одним паровозом больше, — выдохнул из себя Арчегов. Он был изможден этим долгим торгом. Два военных министра, а торгуются, будто два одессита на Привозе из-за синего цыпленка. Словно в старом кинофильме про студента Шурика — «двадцать баранов, двадцать. И холодильник финский, хороший».
Гнев адмирала был вызван отношением к тем гадостям, что устроили «просвещенные мореплаватели» Черноморскому флоту. Весною прошлого года союзники, среди которых первой скрипкой, как оно водится всегда, играли англичане, бросили Крым на произвол большевиков.
Смирнов непроизвольно вздрогнул, машинально задал вопрос и пристально посмотрел на генерала.
На добрую минуту воцарилась тишина — собеседники с минуту пытались переварить безумное предложение, однако длительный процесс мышления был прерван дробным смешком Арчегова.
— Что-то тут не так, — только и произнес в задумчивости Троцкий, снова дернув себя за бородку.