– Да, добрый менестрель. У меня есть маленький сын.
– Менестрели не воюют. Их не делают рабами.
“И стекли краски со стен, а небо стало серым и близким, и увидели они, что всё – обман, и расстроились. Многие устрашились, но Ушедший Гайд Дима сказал…”
– И ты сможешь порадовать нас этой песнью перед уходом?
Он лишь не умеет пользоваться своей памятью без приказа. Скажи ему что делать – и он начнет работать, мгновенно обретая прошлые навыки и способности. Но вот вспомнить что либо для себя – не в состоянии. Лишь те обязанности, которые твердили ему при лишении памяти, накрепко засели в мозгу. Повиноваться гайду Ириану и его людям, не уходить за пределы Острова, а если уведут силой – не работать, не есть и не пить. Защищаться от зверей, сообщить мечникам, если вдруг заболеет. И никогда, никогда не поднимать руки на человека.
Я с трудом нашел силы кивнуть Ириану. Но гайд не обратил внимания на нарушенный этикет.