Имелось в виду, ставить ли людям задачу на непременное завязывание близкого знакомства с принцем с последующим внедрением в его ближайшее окружение. От этого зависело и то, кого Буров подберет. К некоторым вполне перспективным в плане установления дружеских отношений с принцем офицерам с подобным предложением и подходить не стоило — возмутятся, а то и на дуэль вызовут.
Так что пока все наши общеевропейские проекты, слава богу, двигались успешно, да еще и развивались. Под эгидой Лиги европейских наций у нас за последние пять лет появилось еще несколько организаций: Железнодорожный союз, Союз европейских университетов, Международная организация гражданской авиации, Организация европейской торговли, Сталелитейный союз, в котором я, кстати, состоял почетным председателем. Уж его-то я из поля зрения не упускал, ибо помнил, что Европейское сообщество начиналось с организации, именуемой Союзом угля и стали.
Заодно уточнялись границы. Населенные поляками Краков и его окрестности мы забрали себе без звука. Ну и кое-что еще удалось отхватить — например, населенные русинами области в Карпатах. Народ в тех краях принял это известие с восторгом. Ну да Россия в настоящий момент в том регионе была чрезвычайно популярна. Во Львове, запомнившемся мне по XXI веку крайне антирусской позицией, здесь напропалую цитировали слова местного уроженца, поэта, писателя, ученого, фольклориста, профессора и декана кафедры «руськой словесности», а затем и ректора Львовского университета Якова Федоровича Головацкого: «Да придут все в сознание того убеждения, что мы по роду и по племени, по вере и языку, по крови и кости искони один народ. Да живет великий славянский многомиллионный русский народ!». Ой, какие интересные люди, оказывается, жили и работали во Львове…
А 30 июня выезжавший в Варшаву полковой жандарм поручик Сеславин привез шокирующую весть о том, что в Сараеве, столице отторгнутой Австро-Венгрией у Османской Порты Боснии, сербским террористом Гаврилой Принципом убит наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд, племянник престарелого императора двуединой монархии неблагодарного Франца Иосифа.
Союзники оценили мою статью положительно, углядев в ней неготовность России драться до конца за послабления для Германии. И в общем-то, были правы. Немцы же к этой статье отнеслись очень серьезно — как к призыву определиться, кто они, с кем они и как они собираются жить дальше. И тоже оказались правы. Вот только вариантов этого определения у них, как выяснилось, было не так уж много. Французы непоколебимо стояли на позиции «боши заплатят за всё», англичане же с присущей этой островной нации торговцев и пиратов методичностью старательно и безжалостно раздевали Германию, стараясь устранить малейшую возможность того, что она в будущем бросит им вызов. И только русские выглядели, с одной стороны, достаточно сильными, чтобы оказаться достойными немецкой дружбы, а с другой — достаточно великодушными, чтобы не ответить злом на немецкое покаяние.