Я затушил окурок о кору тополя и с тоской посмотрел на терпеливо ждущего моего решения Григория Сычева. Ну что вот мне с ним делать? С комсомольцем, бывшим бойцом Красной Армии, внештатным сотрудником УСО НКВД (секретно-оперативное управления) пятого отдела, сыном покойного дьячка из Пензенской губернии Верхнеспасского прихода. Замучили дьячка советские бойцы - не давал он им с икон оклады срывать, драться лез, божьей карой грозил, от боли хрипел на полу, а потом из нагана двоих красноармейцев положил прямо в алтаре. Нарушил запрет и пролил священнослужитель кровь в божьем храме, а красные бойцы исполнили роль ангелов воздаяния. Узнал об этом Григорий совершенно случайно, от своего однополчанина, одного из тех, кто его отца и убивал. В красках узнал, с подробностями, с мелкими деталями насчет брызнувшего красной юшкой выбитого глаза. Однополчанин потом словил пулю в спину в атаке, а Григорий стал.... Тихим сумасшедшим, наверное? В его верхней части тела, под 'буденовкой', поселилась мысль об искуплении. Нет, вот так вернее - ИСКУПЛЕНИИ.