Больше мы не расстанемся, — говорит Аомамэ. — Это ясно как день. Что бы ни случилось — больше рук мы не расцепим.
Тамару долго молчит. Похоже, вопрос неожиданный.
Тэнго прошел на кухню, набрал в ладони воды из-под крана. В горле так пересохло, что он долго не мог напиться. В остальном — ничего необычного. Голова не болит, никакой вялости, сознание ясное. Только кажется, будто все тело хорошенько провентилировали. Словно его организм — система водопроводных труб, прочищенных умелым сантехником.
Только это — не их Бог, а мой, — понимает она. — Я приняла его в себя ценой своей жизни, когда осталась с истерзанным телом, ободранной кожей и вырванными ногтями, без грез, надежд и воспоминаний. Мой Бог не имеет облика. Не носит белых одежд и длинной бороды. У Него нет ни правил, ни догм, ни святых писаний. Он не награждает и не наказывает. Ничего не дарует и не отбирает. Не обещает Царства Небесного и не пугает преисподней. Жарко вокруг или холодно — он просто есть.
«Самая обычная жизнь» всегда представлялась ему в неких плоских и бесцветных стереотипах. Супружеская пара, двое детей. Жена в фартуке. Пар над кастрюлей с готовым блюдом, семейные разговоры за ужином… На этом фантазия Тэнго заходила в глухой тупик. О чем говорят за ужином в самых обычных семьях? Лично он не помнил, чтобы они с отцом хоть раз беседовали за кухонным столом. Каждый просто набивал желудок едой — молча, в удобное для себя время. «Семейным ужином» такую процедуру не назовешь.
— Алло? — опять позвал Тэнго, уже погромче.