— Уж не знаю, но, должно быть, разглядел…
— А на праздники разве их не отпускают, как у нас, — на рождество, на Новый год, на Четвертое июля?
— Ни за что — из-за того только, что у нас кровная вражда.
Тут я обрадовался. Я уж начал думать, что так ничего и не узнаю, даже и намека не услышу.
Мы обедали на широком помосте между кухней и домом; того, что стояло на столе, хватило бы на целый десяток семей, и все подавалось горячее, не то что какое-нибудь там жесткое вчерашнее мясо, которое всю ночь пролежало в сыром погребе, а наутро отдает мертвечиной и есть его впору разве какому-нибудь старому людоеду.
— Да-да, я своими ушами слышал, что если он будет отпущен на волю, его повесят по закону Линча.