— Ох, ребята, бросим-ка эту затею! Я хочу домой. Здесь очень скучно.
— И я тоже так думал. А это вовсе не для собаки.
Вечером мы опять повесили ту простыню на веревку и украли другую, у тети Салли из шкафа, и два дня подряд только тем и занимались: то повесим, то опять, стащим, пока она не сбилась со счета и не сказала, что ей наплевать, сколько у нее простынь, — не губить же из-за них свою душу! Считать она больше ни за что на свете не станет, лучше умрет.
Однако рука мальчика дрогнула так, что он пролил на скатерть свой кофе.
— Костюм у меня не пиратский, — сказал он с глубокой печалью, — но у меня только этот и есть.
Мальчики оделись, спрятали доспехи и пошли прочь, сокрушаясь, что теперь нет разбойников, и спрашивая себя, чем могла бы современная цивилизация восполнить такой пробел. Оба утверждали, что предпочли бы лучше сделаться на один год разбойниками Шервудского леса, чем президентами Соединенных Штатов на всю жизнь.