Но дни проходили, и с каждым днем бремя тревоги, угнетавшее Тома, становилось все легче и легче.
— Ну, Джим, теперь ты опять свободный человек и больше уж никогда рабом не будешь!
— Нет, любишь, любишь! Ты сам знаешь, что любишь.
— Это не из-за мели, там мы совсем ненадолго задержались. У нас взорвалась головка цилиндра.
Джо поворчал немного, потом согласился с товарищем, что надо, не тратя времени, воспользоваться скудными остатками дня и собираться в путь. Вскоре они выскользнули из дому под покровом сгустившихся сумерек и направились к реке, унося с собой драгоценный сундучок.
— Том, — прошептал Гекльберри, — ты уверен, что после этого мы уже не проболтаемся… никогда?