– Остановись, я есть хочу. – Делла только сейчас поняла, что ей не по-детски угрожает голодный обморок.
Вот эта лодка под видом обычного баркаса выходила якобы на промысел и топала потихоньку к острову Тэра. Незадолго до входа в зону, которую осматривали радары системы охраны, трансмиссию винта переключали с дизеля на электромотор, в кабинке, поставленной над центральным люком, монтировали немудреный перископ, а потом набирали воду в мягкие резервуары на носу, в корме и посередке. Погружались буквально самую малость, только чтобы рубка скрылась, и продолжали путь до укромной бухты. Там всплывали, откачав за борт воду из резервуаров обычными поршневыми насосами.
Зашила фельдшерица кошечку. Как ни просил Игорь не давать ей наркоза, сделала она раненой какой-то укол, и та заснула. Пластыри, видневшиеся сквозь прорехи в одежде ходатая, убедили женщину значительно сильнее, чем слова этого самого ходатая, отмеченного многими царапинами и укусами.
– К Рустамке-рыбачке. Подруга у меня, на всю голову морем больная, собирается в кругосветку на парусном корыте, так я ей хоть движок переберу на дорожку. Парус он, знаешь, не каждый раз везет туда, куда надо. А потом дальше отправлюсь, есть у меня кое-какие замыслы.
– Расскажи, – Степа плеснул и себе из той же бутылки.
Жалеть детишек Деллу отучили на ее же собственном примере. «Добрый» дедушка с первого дня их знакомства обращался с ней как со взрослым, опытным человеком, и ей ничего не оставалось, как действовать адекватно. Точно так же она и поступила со своими «наемниками». День за днем с раннего утра и до упаду они выгребали и отскребали, выносили мусор и тянули провода. Крутили винты в клеммных коробках и собирали цепи освещения и электропитания, месили раствор, штукатурили, сваривали стеллажи, отливали фундаменты для будущих установок.