Присев на корточки, Лаврик приложил к шее президента пальцы, помотал головой. Всмотрелся, поманил Мазура. Мазур тоже присел. На шее, слева, под нижней челюстью, четко выделялась на темной коже этакая толстая иголочка длиной со спичку, тускло поблескивающая, по виду металлическая.
— Там была женщина… — сказал Мазур. — Которая ее пустила с букетом… Пожилая, белая, в лицейской форме…
– Будьте добры Людмилу Геннадьевну! – отозвался телефон приятным женским голосом.
В то время считали, что если картошка с морковкой будут всю жизнь, буквально с младых семечек, слушать Генделя и Баха, то, попав на стол интеллигентными и эрудированными, станут выгодно отличаться от простонародных собратьев.
– И правильно! – Удовлетворенный дядя Вова протягивал мне маркер. – Держи! Только в следующий раз еще обязательно скажи, что я председатель ученого совета.
Мы поговорили об Асиной дочке Людочке, про Асины концерты, про общих знакомых.