— Вот и спокойной ночи, — непреклонно сказал Мазур.
— Но ваше военное ремесло, как бы сказать, очень специфическое, — усмехнулся полковник.
— Ничего толком непонятно, — пожал плечами Лаврик. — Просьба к населению сохранять спокойствие и не допускать никаких противоправных действий, иначе силы правопорядка и армия будут применять оружие… Никакой конкретики, мать его… Ага! Несмотря на прискорбные — именно так! — события, несмотря на трагическую гибель Отца Нации, нация должна сплотиться, сохранить высокие идеалы независимости, суверенитета и порядка… Ну, никакой конкретики, хоть тресни… Не определились они еще с конкретикой, надо полагать…
— Вот сплошь и рядом никуда не деться от юморных моментов, хоть ты тресни, — ответил Лаврик, все так же ухмыляясь во весь рот. — Ты успокойся, все живы, только повязаны. Так вот, его сиятельство, с первого взгляда видно, был взят в плен совершенно бесчувственным. Безмятежно дрыхнет, и разит от него, как из бочки… Ага!
— Я порой опасаюсь чего-то вроде переворота.
— Идешь ты боком, — сказал Мазур сердито. — Вот если тебя приземлить на бережку, на кабинетную работу?