Игорь свет Петрович Челомаев, кандидат геолого-минералогических наук, тот самый, что явно неровно дышал к очаровательной номенклатурной дочке. Разлетелся, ага, решил ее выманить под звездное небо в столь романтическую ночь. Мужскую солидарность придется запрятать подальше: ни к чему означенному товарищу слушать, что происходит в палатке, как там девочки развлекаются. Это уже тема сугубо для Лаврика…
— А может, его уже завербовал кто-то, — сказал Мазур. — По тем же самым соображениям…
Посол, выполняя предписания Москвы, особенно и не налегал — и без того прорыв получился отличный. На радостях и в ознаменование будущей дружбы Отца Нации быстренько наградили орденом Октябрьской Революции. Папа тут же отдарился в лучших традициях кавказского гостеприимства, отправил товарищу Горбачеву высший орден республики, звезду с тарелку величиной, а послу повесил звезду поплоше, но тоже приличных размеров. Всех трех помянутых марксистов молодчики полковника Мтанги вмиг вытащили из домов и помчали куда-то на завывающих полицейских машинах. Поначалу они сомлели от ужаса, полагая, что начались репрессии и пришел их смертный час, — однако вместо застенков оказались в городской резиденции Папы, где Отец Нации прицепил им по медальке, налил по рюмке и велел в кратчайшие сроки создать общество дружбы с СССР (соответствующая вывеска уже к вечеру красовалась на уютном домике, откуда полковник Мтанга бесцеремонно вышвырнул один из департаментов управления железной дороги).
Папа виртуозил голосом, как хороший пианист инструментом. То поднимал речь до трагических высот, то понижал до пафосного полушепота, то говорил так, словно его вдруг осенило нешуточное озарение, то, как у него в обычае, определенно отпускал шуточку на простонародном диалекте, отчего толпа разражалась хохотом, словно их щекотали. Не понимая ни слова, Мазур тем не менее смотрел с уважением: во-первых, Папа всецело завладел толпой, во-вторых, шпарил без бумажки, не то что сановные ораторы в родном отечестве. Есть за что уважать… Столпившиеся здесь ни на грош не разбогатели, ничем не улучшили жизнь, но разойдутся, пыжась от гордости за родину, за себя, за Папу — обладатели второго по величине плавательного бассейна в Африке…
— Прекрасно, — сказал Мазур. — А пока что я взглянул бы на вон ту саблю…
Принцесса на вопросительный взгляд Мазура пожала плечами.