- Прости, брат Теодор, а какой сегодня день: постный или как?
Готовьтесь, дети мои к грядущим справедливым дням Божьего отмщения! Каждый верный станет песчинкою во длани Всевышнего, коей заметёт Он сам след чёрных захапников! Пусть же каждый чех, кто умеет держать оружие, к делу Божьему изготовится, не умеющий - пусть научится! От доходов всех и от имущества пусть лепту каждый выделит серебра и запасов, для святой войны пригодных!
'Ну вот, теперь у меня и местные деньги завелись. Надо будет отыскать в городе менялу, которому удастся всучить мою россиянскую валюту в обмен на местные хеллеры и марки. Гм, кстати, а марка - это сколько? Думаю, побольше, чем хеллер: князь явно не гроши за выдачу разрешений требует. Не то, что я уже совсем не надеюсь вернуться домой, в своё время, однако что-то мне подсказывает, что и при возвращении средневековые монеты будут стоить го-о-ораздо больше, чем съедаемые инфляцией рубли и копейки Госбанка РФ периода реформ и демократии'.
Через пять минут после того, как покинули пивоварню, мы добрались до маленькой - не выше трёх с половиной метров - башенки с шатровым куполом, увенчанным деревянным крестом. Отца Петра разыскивать не пришлось: совсем ещё молодой, но уже подслеповато щурящийся слезящимися глазами, священник сидел на ступеньке часовни, и, ловко поворачивая чурочку, зазубренным тесаком щепал лучину.
Ну, не возвращаться же мне, раз пришёл? Тем более - Гонта сам приглашал.
- Не совсем, Ваше преосвященство. В Праге не был, но рядом проезжал.