Нет времени на размышления и даже на ликование от обнаружения того, что упустила полиция. Я засунула бумажку в карман кардигана для последующего исследования.
А потом, остается еще Дед Мороз. Сумел ли он, несмотря на толпу, тайком пробраться в дом? Принес ли он мне стеклянные реторты и мензурки, о которых я просила, — все эти милые колбы и воронки, чаши и пипетки, упакованные в солому и аккуратно завернутые, касаясь хрустальными щеками друг друга? Они уже наверху, в моей лаборатории, сверкающие в зимнем свете, ожидающие только прикосновения моей руки, чтобы пробудить их к бурлящей жизни?
Лестница из лаборатории — узкая и крутая. Никто не был здесь много лет, подумала я, кроме меня.
— Нед! Мэри! — шумно обрадовалась я, чуть-чуть преувеличенно.
«Плачут только иностранцы», — однажды сказал мне отец, и я не хотела его разочаровывать своими рыданиями.
— Сама иди, — ответила Даффи, изображая, будто вытягивает в руке невидимый щит.