– Я хранитель покоев Теодена, – сказал он на Всеобщем языке, – меня зовут Хама. Прошу вас оставить здесь оружие.
Сэм покраснел до ушей и повиновался. Фарамир снова обратился к Фродо. – Вы спросили, как я узнал о том, что сын Денетора умер? Весть о смерти крылата, а родич о родиче узнает сразу. Боромир был моим братом, – скорбная тень прошла по его лицу. – Помните ли вы какую-нибудь особую примету у Боромира? Что-нибудь из его оружия или снаряжения?
Оставьте тревогу, Фродо. Я не взял бы этой вещи, даже если бы нашел на дороге. Если бы пробил час Минас Тирита, а я мог бы спасти его, я и тогда не воспользовался бы оружием Врага. Ни ради спасения Гондора, на ради собственной славы.
Всадник помедлил с ответом, внимательно разглядывая гнома.
Они быстро увязали сумки, вскинули на спину, и забравшись поглубже в чащу кустарника, притаились там, вслушиваясь.
С каждым шагом, приближавшим его к Воротам Мордора, Фродо чувствовал, как Кольцо у него на шее становится все тяжелее и тянет вниз. Но еще мучительнее было Око – нарастающее ощущение злобной воли, стремящейся заглянуть ему прямо в душу и овладеть ей. Фродо ясно чувствовал, где средоточие этой воли: так человек даже с закрытыми глазами знает, с какой стороны светит солнце. Он шел навстречу этой силе, и она ослепляла его.