Весь следующий день мы лечили ногу. По-разному: растираниями, змеиным ядом, выпускали кровь. Но она болела все сильнее и покраснела уже до бордового состояния, а ступня начала понемногу чернеть.
Мать убежала. Отец посидел немного, я думал, что и он сейчас пустится мне мыть мозги, но он не стал. Крякнул неопределенно, топнул каблуком по полу, высек искру, затем мы стали натягивать комбинезоны.
Все пошло плохо. С того самого времени, как умер Хромой. Я уже тогда почувствовал, что все не так. И как я подумал, так оно и случилось. Одно цеплялось за другое, все катилось под гору, катилось-катилось и докатилось — я на поле, а на меня несется заяц.
Дичата поняли, улеглись прямо на пол. На доски. Собрались кучей, чтобы не так холодно. Я хотел устроиться на диване, но, как оказалось, диван сопрел в труху, так что пришлось и мне улечься на полу. Дичата уснули сразу, а я ворочался и уснуть не мог. Сначала на улице было тихо, потом началась обычная ночная возня, я стал прислушиваться, и сон вообще исчез. Я поднялся и отправился бродить. Книжку. Лучше всего найти книжку, надеюсь, что здесь есть еще не съеденные книжки.
Я поглядел на нее с усталым пренебрежением. Мужчина отправляется в рейд, женщина ждет у камина. Вяжет носки. Кстати, если мы помолвимся, то я смогу провезти две крупные вещи. Официально. Я поглядел на Эн.
— Да пожалуйста, — хмыкнул Хитч. — Сколько хочешь.