Твари выждали немного, открыли клетку и стали вытаскивать оттуда. Сначала животных. Набрасывали на голову петлю из троса и вытаскивали. Сильные, очень сильные, одна тварь легко справлялась с медведем.
Кабарга пронеслась и исчезла. Черника моя рассыпалась, выбирать ее изо мха совершенно не хотелось. Я поднялся. И тут же упал обратно — из-за деревьев вывалился медведь. Как дом такой, черный, морда дикая, тоже вся в пене. Остановился на секунду, затем рванул вправо. Меня не тронул. Увидел, но не тронул. Бешеный, что ли? Хотя бешеные не могут бегать направо, бешеные только прямо, как по рельсам, рельсы — такая гадость… Как-то раз мы вышли на рельсы, и Хромой сказал, что если приложить ухо, то можно услышать звук давно проходивших поездов. Эхо называется. Я сдуру приложил ухо к рельсе и услышал — гул. Поезда на самом деле гудели. Потом я долго не мог понять — это на самом деле поезда или рельсы трясутся от перегрева? А еще после этого у меня пошла по уху какая-то сыпь и я не мог избавиться от нее до самой зимы, так что одно ухо у меня было примерно в два раза больше. Экзема. А когда настала зима, я излечился от этой ушной экземы с помощью намороженных серебряных монет. Больше меня до рельсы дотронуться никто не заставит. При чем тут вообще рельсы…
Так мы обследовали почти всю улицу. Напрасно. Ничего не нашли.
Не знаю, да и не хочу знать, как там это у них все было устроено — по жребию они друг друга жрали или тот, кто сильней, тот и прав. Короче…
— С парашютом. Ну, помнишь тот мультфильм? Где выпрыгивают из самолета?
— Ты чего?! — Такие безобразности мне уже не понравились совсем.