Конечно, если бы я попал дробью в бок, это волку особо не повредило бы. Эффект же попадания в пасть был разрушительный. Из волчьих ушей вылетели красные ошметки, зверь мешком хлюпнулся на землю и больше не пошевелился. Я быстро соскочил вниз.
Лоб был холодный. Мертвый. Рука моя соскользнула, и я дотронулся до глаза Рыжего. Он был гладкий, как стеклянный шарик.
Я в машинах неплохо разбираюсь, в свое время Хромой меня научил. И книжки заставлял меня читать про машины, так что какие они бывают, я знаю примерно. Вездеход. Только у вездехода могли быть такие здоровенные надувные колеса, только у вездехода мог быть такой мощный мотор — он торчал наружу и блестел черным. Настоящая рабочая машина.
— Откуда я знаю! — нервно хрюкнул Хитч. — Утром вышел подышать, смотрю — танк стоит…
Мы с увлечением завтракали на лоне природы. Конечно, подлещик — это вам не копченый хариус — с солью, с ольховым дымком, его коптишь, а жир так и брызгает, конечно, экзорцизма тут не хватает, но есть можно. А мы с Волком в пище вообще непривередливые, в полевых условиях хоть кору можем грызть, как зайцы. К тому же в подлещиках плавательные пузыри всегда большие, а пузыри вкусные особо, деликатесные штуки, я их могу ведро пережевать. И Волк тоже может.
Я сел рядом. Так. Что-то происходит… Что тут происходит?!