— Могут, только им понимание дается тяжелее. Зато с того, кто может больше, больше и спросится, — закончила Сарта.
Сказать, что ему стало плохо в этот момент, значило не сказать ничего, но Халег выдержал. Ночное небо разорвали струи колышущегося красноватого пламени, бьющего из-за горизонта, а потом все небо пошло разноцветным мерцанием, и никто не заметил, как виконт, скорчившись от боли, упал на песок. Темные струйки крови стекали с прокушенных губ, извиваясь как живые, и впитывались в песок, уже щедро напоенный людской кровью.
— Те, для кого от качества лука зависит их жизнь, всегда заказывают себе оружие у настоящих мастеров под свои руки. Такой лук делается долго и стоит соответственно, зато он становится настоящим продолжением тебя самого.
— Ну что же ты, отец, дорога каждая минута! — Глаза Халега были похожи на небо в бурю, когда среди черного бушующего водоворота вспыхивают разряды молний.
Если на равнине снег уже осел под яркими лучами весеннего солнца, то в узких ущельях нередко приходилось брести в мокром снегу почти по пояс. Прошло еще два дня, пока я вышел в широкую долину, окруженную скалами со всех сторон. Промокший и усталый, я попросился на ночлег в один из первых же домов. Пожилая женщина пригласила меня, накормила и уложила спать на топчан подле печки в самом теплом месте дома.