Косые паруса быстроходного пиратского судна первыми заметили несколько рыбаков, чинивших свои сети на берегу. Большинство мужчин поселка ушли в море еще рано утром. Даже мастеровых почти не осталось в поселке, потому что запас старых кож практически закончился, а сезон поступления новых еще не настал.
— Неплохое имя, наверно, его можно будет оставить, — немного подумав, ответила наставница. — А меня можешь звать Араной.
— Да, знаю, — ответил Ирион, зачерпнув за бортом воды и пропустив ее между пальцев. — Старуха сказала. Но я попробую.
Эйлинала с пожилой матерью и младшим братом, которому было одиннадцать, жила в одиноком домишке почти у самых дюн, которыми на востоке заканчиваются Великие Северные Пустоши. Дальше начинался океан. В дюнах гнездились мелкие птицы и водились дикие храны, способные питаться жесткой клочковатой травой. Когда отец и старший брат были живы, они даже иногда охотились на хранов, хотя мясо у них было жестким и малосъедобным. Два года назад обоих бурей, пришедшей с запада, унесло в море, а сильное течение, уходящее на восток, не дало им возможности вернуться обратно. Двадцатилетняя Эйлинала осталась единственной кормилицей семьи.
Ирион улыбнулся и обнял Сиглана. Потом юноша достал из кармана своей одежды и подал тому на открытой ладони небольшой округлый предмет размером со среднюю монету. Рыбак присмотрелся — раковина не раковина, камень не камень, а нечто полупрозрачное, золотисто-зеленое, обточенное морем до неузнаваемости.