Ну и мы тоже сожрали. Хотя мне тяжело было, то ли горло распухло, то ли капсулы набрали влаги, проскакивали плохо.
Я прислушался. И почти сразу понял, что Бугер прав. Я тоже не чувствовал Солнце. Оно исчезло, смазанное бушующими в эфире стихиями. Солнца не чувствовалось, и это было… пока только неуютно. Но я знал, что если так продлится и дальше, мне станет страшно. Небо стало другим, ненадежным. Небо взрывалось слабо зеленым, который тут же переходил в красный, рассыпался на оранжевые звезды, которые мгновенно сворачивались в спирали и тут же распускались, словно живые дикие цветы.
Так им. Нечего было Волка убивать. Теперь мне придется нового Волка искать, воспитывать, выкармливать, учить, это долго и мучительно…
Потому что люди на Меркурии могут позабыть, как тут все было устроено, у них своих забот там хватает. А ты им расскажешь. И покажешь. И научишь, если надо, и жить, и думать. Так говорил Хромой.
— Это я нашел, — сказал Хитч. — В самом первом своем рейде.
Я не отступил и не отвернулся. Я же человек. И должен смотреть. А чудовищ я не боюсь уже с трех лет. Чудовищ нет. Хромой мне всегда говорил, что чудовищ нет, и я приучился в это верить, однако оказалось, что Хромой был неправ…