Мы же с Хитчем отправились вдоль берега, мимо ног статуй, затем свернули направо, через парк и на широкую улицу. Улица была завалена ржавыми и разорванными машинами, мы шагали сбоку от машин, не спешили и молчали. Я думал, когда Хитч начнет, но начал он, лишь когда мы углубились в машины достаточно.
Тут нор не наблюдалось, на поверхности что-то все располагалось, на скорую руку. Самих их, кстати, тоже не видать, только Глазунья. Даже Рыжий куда-то делся, наверное, пошел за мухоморами или личинок каких раскапывать. Глазунья сидела ко мне спиной и что-то делала. Я подошел к ней, она, конечно, меня услышала.
Не знаю, зачем я бежал, Волк все равно должен был умереть.
— Дурак ты, — сказала она. — В рейд тебя берут уже, а ты все такой же дурак. Непроходимый просто. Мне мама говорила, что те, кто на драгах работают, они все немного того… От вибраций у них мозг разрушается постепенно. Ты что, ничего совсем не понимаешь?
Хитч вытащил инъектор и вогнал Бугеру прямо между пальцами дозу мощного антидота. Бугер ойкнул. Кровь начала сворачиваться на глазах.
Бугер погляделся в полированную стену, проверил, на месте ли его глаза.