У входа между тем происходила какая-то перебранка. Голоса звучали все громче.
– Тихо, тихо, спокойно, не каркай, – физкультурница решительно помотала головой, – типун тебе на язык. Я понимаю, Женя ребенок трудный, ты устала, но знаешь, солнце мое, так не шутят, ты все-таки мать.
– Вячеслав Сергеевич, я и тогда, и сейчас не понимаю, какое это имеет отношение к серии Молоха?
– Ирина Александровна, вы же меня попросили зайти.
– Не модный ты какой-то, Дима. Сейчас все как раз на молоденьких женятся. А как твой Костик? Сколько ему?
Голос у Михаила Николаевича, дяди Жени Качаловой, был настолько приятный, спокойный, что старый учитель, еще не видя его, уже проникся к нему доверием. Но главное, звонок этот, прозвучавший так вовремя, вывел Бориса Александровича из нервного ступора. Теперь ситуация не казалась безнадежной. Появился взрослый разумный человек, близкий родственник, с которым можно поговорить, на которого можно хотя бы отчасти переложить груз ответственности за девочку.