– Сейчас же поднимите и прекратите истерику, – сказал Соловьев.
Марк глотнул кофе, закурил, попросил счет. И тут же зафиксировал напряженное внимание со стороны соседнего столика. Конечно, парочка была занята им куда больше, чем друг другом. Они тоже попросили счет.
– В психушке. Надо, конечно, кое-что уточнить, но, скорее всего, это он. Ты оказался прав, когда сказал о сводках происшествий. Все сошлось. Мои люди, которых ты назвал кретинами, вычислили каждый его шаг. – Грош вдруг замолчал, отвернулся и стал смотреть в окно.
Борис Александрович опустился на скамейку. Боль в сердце стала невыносимой. Он услышал, как за оградой хлопнула дверца машины, потом звук мотора, быстрый проблеск фар сквозь кустарник.
«Что я несу? Она ребенок, она ничего не понимает в ресторанах!» – подумал он.
– Да? – продавец перешел на русский. – Странно. У меня отличная память на лица.