– Мам, смотри, это твой Дима Соловьев! – заметила Катя и включила чайник.
– Господи, я чуть с ума не сошла! Он заставил меня стоять рядом, целую песню. Он меня обнял за талию и шепнул: «Не горбись, дура!» Я тогда страшно удивилась, во-первых, что он такой маленький, мне по плечо, а во-вторых, что не поет, только рот открывает и прыгает. Я же еще ничего не знала про «фанеру». Он как бы пел и при этом со мной разговаривал. Когда кончилась песня, я думала – все, кончилась жизнь. Хотела рвануть со сцены, удрать, спрятаться в бабкином сарае. И знаете, я напрасно не сделала этого. Впрочем, тогда бы не было Женечки.
– Вскрытие показало, что Женя была беременна. Семнадцать недель. Мальчик. Ваш ребенок, Валентин Федорович.
Сквозь шум воды Ика слышала, как заливаются сразу три телефона. Городской, самый громкий, и два мобильных.
– Ага, конечно. Сверстники. Когда вы при обыске нашли деньги, у меня все окончательно сложилось в голове. И у Нинульки, кстати, тоже. Она потому и стала говорить, что это ее деньги. С ума сойти, двадцать тысяч евро. Я ведь давно замечала у Жени шмотки баснословно дорогие, косметику. Ответ один: папочка, Мариша. Знала, маленькая врушка, что мать у них никогда спросить не решится.
Соловьев вызвал группу. Уже через час сумма выросла до двадцати тысяч. Часть денег обнаружили в потайном кармане зимней куртки, часть под стельками ботинок роликовых коньков.