Ответ напрашивался сам собой. Прежде чем назвать имя, Дима пробормотал: «Нет. Невозможно!» То есть повторил слова Оли, которые она произнесла после того, как он остановил кадр.
– Спасибо, – сказал Соловьев и протянул ему какой-то бланк, – распишитесь, пожалуйста.
Дима Соловьев сидел в своем кабинете над кипой протоколов допросов свидетелей, механически пробегал глазами строки и опять, как полтора года назад, не мог найти ни одной зацепки.
Дима Соловьев бежал по пустому коридору и слышал, как в его кабинете заливается телефон. Почему-то ему пришло в голову, что это Оля, хотя было начало первого ночи и вряд ли она стала бы звонить ему на работу в такое время. На мобильный, наверное, могла бы. Но у мобильного села батарейка.
Смущенный голос водителя окончательно разбудил ее. Она стала быстро надевать сапоги.
Марка подбросило, как в машине, которая резко тормозит на полном ходу. Он взлетел вверх, к потолку, дернулся и оказался внутри ледяной воронки. Вокруг вращались черные плотные тени. Он отчаянно барахтался, пытался вырваться, но его несло вниз, как щепку или окурок уносит под ночным ливнем в сток, сквозь решетку канализации.