– Не надо. Не суетись. Нам сейчас не до него. Он сам объявится, я уверен. Ну давай, лапушка, иди, что застыла?
Продюсер схватил его за правую кисть. Соловьев почувствовал быструю возню влажных пальцев, успел отдернуть руку. По полу рассыпалось несколько мятых купюр по сто долларов.
– Кирилл Петрович, – Оля зажмурилась и незаметно сложила пальцы крестом, – я попросила вас приехать потому, что мне показалось, этот человек, Карусельщик, на самом деле Марк Молох.
Тут он скорчился, открыл рот, закатил глаза и принялся трястись.
Да, скорее всего, именно так Николай Николаевич и поступил.
– Слушай, ты можешь без дурацких намеков? – рассердился Зацепа. – Я сам знаю, что вляпался, потому и обратился к тебе за помощью.