Марк уже не понимал, сам он это бормочет или Никонов опять завел свою волынку. Старик вернулся из коридора, сел на койку, опустил голову, закрыл лицо руками. Он так мог сидеть сколько угодно, то бормоча себе под нос, то затихая и покачиваясь, как маятник.
«Бомжонок, наверное, тот, о котором рассказывала Оля. Кажется, его зовут Петюня, он живет в этом жутком логове», – подумал Соловьев.
– Вроде нет, – она нахмурилась, тронула страницу настольного ежедневника, – точно, больше никто. Я всех записываю. Ждете какого-то конкретного звонка?
Миша расслабленно откинулся на спинку кресла. Свет перестал бить в глаза, засветился большой экран. Клип Качалова «Котенок, не грусти!» показали почти целиком. Затем появились увеличенные фотографии обнаженного трупа девочки. В ней трудно было узнать маленькую героиню клипа. Голос корреспондента за кадром рассказал, как и в каком виде ее нашли, на экране мелькнула девушка-свидетельница, несколько уже знакомых кадров из утренних криминальных новостей. Бледное лицо Димы Соловьева, взмах руки перед камерой, тихое сиплое: «Без комментариев! Пожалуйста, не мешайте работать».
– Вообще-то, у нас здесь не пресс-конференция.
Два года назад Оля вспомнила о Пьяных в связи с делом Молоха. Почерк давыдовского душителя был чем-то похож на почерк Молоха. Удушение руками, гематомы на затылке. У каждого ребенка срезана прядь волос.