В последнее время он шел на поправку. Доктор Филиппова собиралась выписывать его. И тут вдруг – такое резкое ухудшение. В процедурной он бился в руках двух санитаров, плакал, пытался разодрать себе лицо ногтями.
Мальчик был сильно возбужден, испуган, говорил картаво, непонятно и дергал Диму за рукав.
Минус он мысленно добавил к пятерке потому, что не отключил мобильник в самом начале переговоров. Это был резервный телефон. В аппарате стояла sim-карта, купленная в Риме на чужое имя. Два года назад он поклялся себе, что никогда не будет включать этот аппарат при посторонних, тем более говорить по нему. И вот надо же, нарушил клятву. Между прочим, впервые.
– Значит, ты не знаешь, где он? – спросила девица и задумчиво посмотрела на Ику.
– Ольга Юрьевна, в средствах массовой информации постоянно пишут о том, что в двадцать первом веке количество серийных убийц будет расти. Что вы можете сказать по этому поводу?
Так было устроено его зрение, что все уродливое увеличивалось, наливалось ярчайшими красками, надолго застревало в памяти. Окурок, размокший в унитазе школьного туалета. Раздавленный голубь на мостовой. Соседка по парте, тайком поедающая собственные козявки. Хлопья перхоти на синем сатиновом халате учителя труда. Глядя на любого человека, он видел не лицо, а гаденькие подробности: какой-нибудь прыщ, бородавку, родинку или испорченный зуб во рту.