— Господи! — простонала она. — Асфальт просто прожигает подошвы.
В жестких голубых глазах чиновника что-то мелькнуло.
— У нас нет никаких причин полагать, что посол Мольнес был педофилом, если вы это имеете в виду.
— Эрстинец, давай, давай, эрстинец, давай, давай!
Он, зажав нос, взглянул на пол, где вокруг стула растекалась лужа.
Этого не случится, подумал он. Не может случиться снова.