Юль послушно села. Сейчас она была готова на все, лишь бы плед не отобрали. Не мерзнуть — вот в чем смысл жизни, радость и благодать. Не мерзнуть — это и есть счастье. Оно, оказывается, достижимо — при жизни и даже в январе. И пусть длится, сколько возможно, а еще лучше — вообще всегда.
— Хорошо, — решил он. — Раз не отвечаешь, будешь зваться в честь меня — Ромина. По-моему, я вполне заслужил.
— Ну слушай! — выдыхает маленькая Ася. И почти возмущенно повторяет: — Ну слушай! Как же так, а? Я, конечно, на похороны не ходила, я же тогда в Питере была… Ай, ладно, в Питере, не в Питере, все равно бы не пошла, сам знаешь.
Конечно, по ходу дела они нашли мои тайники. И выбросили все, что там было: увеличительные стекла и охотничьи патроны, цветную проволоку и безголового пластмассового индейца, латунный ключ от неизвестной двери, огрызок химического карандаша, красную рыболовную блесну и шнурок с двумя бусинами.
— Знаю, — говорю я. — Ты на меня очень сердишься?
Вышел наконец на Пилимо, к троллейбусам. Улыбался все шире. Думал — смешная затея. Дурацкая, но очень смешная. Сделали мне утро, такие молодцы. И еще целой куче заспанного народа наверняка.