У него хищный профиль и недобрый прищур, но внезапно — обезоруживающая улыбка и трогательные ямочки на щеках.
Лена разувается, усевшись прямо на тротуар, щупает босыми ногами теплый асфальт, как осторожный купальщик воду, тихонько вздыхает от облегчения, сердито, как в детстве, трет кулаками мокрые глаза, встает и идет.
И больше не рассказывал им ничего. А когда шел к другу, говорил, что буду играть в соседнем дворе. Мне верили, потому что в других вопросах я никогда не врал. Даже про двойки и разбитые чашки.
— Как это — «никто»? — перебил его полицейский. — А мы на что? Неужели думаете, оставим своих коллег без горячих напитков?
И только после этого смогла заплакать. Проревела безутешно чуть ли не час кряду, а потом, внезапно успокоившись, почти развеселившись, пошла обратно. Домой, к Мите и гостям.
«Похоже, я уже давно живу под знаком Сатурна», — думала Натали, листая новую, скверно изданную, невесть как затесавшуюся в их тщательно подобранную библиотеку «Энциклопедию Символов»: «Злое влияние Сатурна приносит страх перед жизнью, скуку, неприспособленность, медлительность, лень, угрюмость, уход в себя, одиночество, печаль». «Как про меня написано, — думала Натали. — Как будто кто-то долго наблюдал за мной, а потом пошел и записал все как есть». Ей это очень не нравилось.